Вот еще один красноречивый эпизод из тех дней. Мой знакомый Эмзор Акакиевич, немолодой житель Сочи, в свое время приближенный к охране Сталина, поведал:
“– Наш родственник, генерал Игнатошвили, один из заместителей начальника охраны Власика, спустя много лет после этого происшествия рассказал:
– Когда сложилось критическое положение под Москвой и немцы уже были в Крюкове, полным ходом шла эвакуация из Москвы различных учреждений. Однажды, сидя за столом, Микоян и Маленков сказали мне: “Пора уезжать в Куйбышев и Сталину. Иди скажи ему об этом”. Сами они опасались заводить такой разговор.
Я пришел к Сталину и, чтобы придать доверительность, заговорил по-грузински. Причем не сказал ни слова об отъезде.
– Иосиф Виссарионович, какие вещи взять в Куйбышев? Сталин на меня так посмотрел – я думал на мне одежда загорится от его взора!
– Ах ты трус проклятый! Как ты смеешь говорить о бегстве, когда армия стоит насмерть! Надо тебя расстрелять за такие паникерские разговоры!
Не помня себя, я, как в бреду, вернулся к тем, кто посылал меня к Сталину.
– Ну как? Что он решил?
Я не в состоянии был ответить, огненный взор Сталина еще жег меня. “Расстрел” – мелькало в сознании. Сталин не бросал слов на ветер! На глаза попала бутылка коньяка, я схватил ее и глотнул из горлышка.
Собеседники не унимались:
– Ну все же, что он решил?
– Он сказал – расстреляет меня за подобные паникерские разговоры. И если это случится – то вы подставили меня под расстрел...
Но, слава Богу, обошлось”.

#thsitt

add comment recommend bookmark subscribe