Я просто гулял по городу и встретил какого-то косматого араба. Шёл за ним, кажется, он даже всё понял, и, если бы не побоялся показаться дураком, побежал бы, я бы его не убил. Патрон в патроннике. Одним движением достаю ствол, снимая с предохранителя. Долго тренировался. Он начал поворачивать башку, но не успел. В затылок вошла пуля, размолотив мозг в фарш, вместе с осколками черепа острыми, как скальпель хирурга, пуля вылетела в области переносицы. Грохот показался мне слишком громким, жаль, глушителя не было! Однако в два прыжка я оказался у агонизирующего араба. Голова его была сплошное месево, как будто каток проехал, особенно спереди. Лицевые кости разворочены, левого глаза нет, вместо него кровавая глазница. Кровь и кусочки мозга (у него даже мозг был). Ещё две пули я выпустил в область левой лопатки. Это для 100% уверенности. А то они суки живучие. Я всегда старался стрелять в голову и сердце.
8 comments
recommend
bookmark
subscribe
Я подумал: стоит только повернуться и пойти прочь — и все кончится. Но весь раскаленный знойный берег словно подталкивал меня вперед. Я ступил к роднику — шаг, другой. Араб не шелохнулся. Все-таки до него было еще довольно далеко. Может быть, оттого, что на лицо его падала тень, казалось — он усмехается. Я помедлил. Солнце жгло мне щеки, на брови каплями стекал пот. Вот так же солнце жгло, когда я хоронил маму, и, как в тот день, мучительней всего ломило лоб и стучало в висках. Я не мог больше выдержать и подался вперед. Я знал: это глупо, я не избавлюсь от солнца, если сдвинусь на один только шаг. И все-таки я сделал его — один-единственный шаг вперед. Тогда, не поднимаясь, араб вытащил нож и показал мне, выставив на солнце. Оно высекло из стали острый луч, будто длинный искрящийся клинок впился мне в лоб. В тот же миг пот, скопившийся у меня в бровях, потек по векам и затянул их влажным полотнищем. Я ничего не различал за плотной пеленой соли и слез. И ничего больше не чувствовал, только в лоб, как в бубен, било солнце да огненный меч, возникший из стального лезвия, маячил передо мной. Этот жгучий клинок рассекал мне ресницы, вонзался в измученные, воспаленные глаза. И тогда все закачалось. Море испустило жаркий, тяжелый вздох. Мне почудилось — небо разверзлось во всю ширь и хлынул огненный дождь. Все во мне напряглось, пальцы стиснули револьвер. Выпуклость рукоятки была гладкая, отполированная, спусковой крючок поддался — и тут-то, сухим, но оглушительным треском, все и началось. Я стряхнул с себя пот и солнце. Я понял, что разрушил равновесие дня, необычайную тишину песчаного берега, где мне совсем недавно было так хорошо. Тогда я еще четыре раза выстрелил в распростертое тело, пули уходили в него, не оставляя следа. И эти четыре отрывистых удара прозвучали так, словно я стучался в дверь беды.
Отследив охотника с ним, я хотел напоить его моим зельем, но тот решительно не хотел. Тогда пришлось прибегнуть к крайним мерам. Специальной пилой таёжника (это что-то вроде цепи от велика с шипами, или цепи от бензопилы) я ударил его по черепу, цепь пилы пошла в захлёст и вниз, обвив шею. Охотник полез за ножом, но от удара он ничего не видел. Я же дёрнул его, сбил на землю, и пилой перепилил шею. Крови море, весь и всё в крови.
Бензин я смешал с моторным маслом. В этот «сгущённый бензин» я добавил около 1 кг мыла (с содержанием глицерина), которое я пропустил через мясорубку, натирал на тёрке. Ещё я сточил алюминиевую кастрюлю и кусок меди в пыль на напильнике, добавил оловянную стружку, речной песок, цинковую окалину, деревянные опилки. Весь этот экзотический экспериментальный напалм я применил для поджога церкви. Она сгорела дотла. И слава Богу! В этом огне я вижу зарево языческой революции! Варг показал Одина, а я Перуна! Однако я пошёл дальше потомка всеотца Вотана, который зарезал ублюдка Евронимуса, я организовал охоту на хрюсов. Какой-то чернявый священник схлопотал от меня в шею охотничьим кинжалом (охотника которого я задушил), а потом в сердце. Холодное оружие я выкинул в великую Неву. Ещё одну прихожанку я угостил их травмата. Его я тоже выкинул. Православные надоели, принялся уничтожать «свидетелей Иеговы». Одного ударил своим тесаком в сердце, а другому стрельнул в морду из «удара» (устройство дозированного аэрозольного распыления). Удар – говно редкостное, только на эту блаженную свинью и хватило. Хуже газового баллона. Эстетический террор.
лол
Вижу какого-то прыщавого хуя лет 20 от роду и бабёнку в широкой футболке, наверняка лесбиянка. У «Борза» очень высокая скорострельность, почти как у ППШ, да и ещё очень плохая кучность. Пули летят в разные стороны. Как и американский «ингрем» (в отличие от УЗИ), «Борз» типичное оружие городского и лесного партизана. Мало габаритный, скорострельный, пули тупые с небольшой скоростью, то есть не бронепробивающие, но с мощным ударом, ранения от них не сквозные, высокий рикошет. В общем «чеченский волк» срезал эту парочку, они были буквально расчерчены пулями. Жаль не в голову, но повторно влепить в них я не мог. От ТТ люди просто спокойно падали, как будто внезапно уснули, а тут этих оторвало от пола, оба сделали полусальто, ноги выше головы и грохнулись оземь. Кто-то шевельнулся в глубине этого, с позволения сказать, магазина. Я выпустил весь боезапас по компьютерам, по стенам. Кто-то заорал, наверное, рикошет. В новостях сказали, что РНЕ-шник в клоунской маске убил 3х человек, одного ранил. Почему Р.Н.Е.? Я оставил листовку. Потеха. Русский день!
Когда наши солдаты начнут победный марш по миру, танки вырвутся железным драконом из Белой цитадели, самолёты закроют небо, а морские левиафаны и подводные устремятся в моря и океаны, мы должны помнить простую истину. Не порабощать, а уничтожать! Тотальный геноцид. Холокост. Огненный вихрь, смерч Расового молоха очистительно пронесётся над миром. И словно Феникс, Белая Раса торжественно и величественно поднимется над земным шаром. Белым шаром, где нет ни одного недочеловека. Этих полузверей, этой чумы. Расово-неполноценных. Я хочу быть лётником и сбрасывать страшные бомбы на их города, или пилотом штурмового вертолёта, который делает очередной вираж разрушения над вражескими позициями. С небес пикируют барражирующие бомбардировщики. Сирены сводят врагов с ума. Напалм и термит сжигают всё, кажется даже горную породу, скалы горят, плавятся. Я хочу быть танкистом и обрабатывать позиции врагов из мощной пушки прямым огнём. Где-то работают гаубицы и пушки, навесным огнём. Грады, тунгуски, миномёты. Их работа тоже важна, но не так прекрасна. Потом мы прикрываем гренадёров, новых Waffen SS. Пушкой, 12,7 пулемётом – крупнокалиберным «утёсом». 7,62 тоже начинает стрелять. Ранен пехотинец СС, мы его закрываем бронёй. БМП, БТР, БРДМ и другие давят раненных врагов. Лопаются черепа, внутренности на гусеницах (траках) и кровавых колёсах! Рейд команды ликвидаторов. Зачистка. Огнемёты прожаривают каждую щель, где могут спрятаться мутанты и уроды. Стрельба. Все в стальных глухих шлемах. Сферы, ФСБ-шные. У многих респираторы на лицах. Бронежилеты. Всё в броне с головы до ног. Гранаты. Осколки. Кумулятивные. Фугасные. Ракеты. Снаряды… Наше завтра. Я видел его. Закрываю глаза. Засыпаю.
какой-то КМП понятый превратно, как вызов.
стоит ли читать