— Я... я каждый месяц делаю отжатие из говн сока. Папаничка, родненький, я каждый месяц беру бидон твой, бидон, который ты заповедал. И во второе число месяца я его обтираю рукавицею твоей. И потом мы, потом каждый раз, когда мамочка моя родная оправляться хочет, я... я ей жопу над тазом обмою и потом сосу из жопы по-честному, сосу и в бидон пускаю... — А и сосет-то она, Колюшка, по-честному, из жопы-то моей сосет по-честному и в бидон пускает, как учил ты ее шестилетней! — перебила Галина Тимофеевна, трясясь и плача. — Она мине сосет и сосала, Колюшка, и родненький ты мой, сосала и будет сосать вечно! — Потом... потом я каждый день, потом, я когда мамочка хочет моя родная оправляться, я сосу у нее из жопы вечно, — продолжала дочь, еще ниже опуская голову и начиная вздрагивать. — Я потом когда бидон наполнится, я его тогда на твою скамейку крышную поставлю, на солнце, чтобы мухи понасели и чтобы червие завелось... — А и чтобы червие, червие белое-то завелося! Чтобы червие завелося, как надобно, как ты наставил, Колюшка! — причитала старушка. — Потом я дождусь, пока червие заведется, и обвяжу бидон рубашкою твоей нательной, а потом в углу твоем постоит он и с червием... — А и с червием, червием белым-то постоит, чтоб хорошо все, как ты заповедал, Колюшка! — Постоит, папаничка, постоит, чтобы червие плодилось хорошо... — А и чтобы плодилося-то червие ладно, чтобы плодилося-то, чтоб поупрело все ладно, Колюшка ты мой! — После, папаничка, мой родненький, постоит бидон семь дней и дух пойдет, — вздрагивала плечами и всхлипывала дочь, глядя себе под ноги. — И тогда мы откроем со родной мамочкой бидон и там все полным, потому как наелись... — А и наелися-то, наелися, червие-то наелося говнами моими, Колюшка! А и наелися они и как ты заповедал, все мы исделали как надо! — Потом родная моя мамочка марлицу мне поручает, я эту марлицу-то обвяжу вкруг бидона, а потом переверну его и над другим твоим бидоном поставлю. И так вот делаю отжатие из говн сока у родной мамочки моей... — А и делает отжатие говн моих, Колюшка, делает все как надобно, родименький ты мой! — После, родной мой папочка, когда сок говн отойдет к вечеру, я раздеваюся, становлюся на колени перед фотографией твоей и из кружки твоей заповедной пью сок говн мамочки моей родной, а мамочка бьет меня по спине палкою твоей... — А и бью ее палкою твоей, Колюшка, бью со всей моченьки, а она сок говн моих пьет во имя твое, Колюшка, золотенький ты мой! — И так я каждый третий день пью сок говн мамочки моей родной, пью во имя твое, родной мой папаничка... — А и пьет она кажный третий день все как надобно, все пьет по-честному, Колюшка ты мой! — Дорогой папаничка, я пила, пью и буду пить, как ты велел, как ты велел, родной мой... — А и пила она, Колюшка, пила и будет пить по-честному, родненький ты мой! Во имя твое светлое будет пить сок говн моих, я тебе крест святой кладу.
8 comments
recommend
bookmark
subscribe
предупреждай в следующий раз .__.
второтег же
блин, я не расшифровал эту аббревиатуру. Только теперь понял
но да, я периодически забываю ставить :-[
— Я... я каждый месяц делаю отжатие из говн сока. Папаничка, родненький, я каждый месяц беру бидон твой, бидон, который ты заповедал. И во второе число месяца я его обтираю рукавицею твоей. И потом мы, потом каждый раз, когда мамочка моя родная оправляться хочет, я... я ей жопу над тазом обмою и потом сосу из жопы по-честному, сосу и в бидон пускаю... — А и сосет-то она, Колюшка, по-честному, из жопы-то моей сосет по-честному и в бидон пускает, как учил ты ее шестилетней! — перебила Галина Тимофеевна, трясясь и плача. — Она мине сосет и сосала, Колюшка, и родненький ты мой, сосала и будет сосать вечно! — Потом... потом я каждый день, потом, я когда мамочка хочет моя родная оправляться, я сосу у нее из жопы вечно, — продолжала дочь, еще ниже опуская голову и начиная вздрагивать. — Я потом когда бидон наполнится, я его тогда на твою скамейку крышную поставлю, на солнце, чтобы мухи понасели и чтобы червие завелось... — А и чтобы червие, червие белое-то завелося! Чтобы червие завелося, как надобно, как ты наставил, Колюшка! — причитала старушка. — Потом я дождусь, пока червие заведется, и обвяжу бидон рубашкою твоей нательной, а потом в углу твоем постоит он и с червием... — А и с червием, червием белым-то постоит, чтоб хорошо все, как ты заповедал, Колюшка! — Постоит, папаничка, постоит, чтобы червие плодилось хорошо... — А и чтобы плодилося-то червие ладно, чтобы плодилося-то, чтоб поупрело все ладно, Колюшка ты мой! — После, папаничка, мой родненький, постоит бидон семь дней и дух пойдет, — вздрагивала плечами и всхлипывала дочь, глядя себе под ноги. — И тогда мы откроем со родной мамочкой бидон и там все полным, потому как наелись... — А и наелися-то, наелися, червие-то наелося говнами моими, Колюшка! А и наелися они и как ты заповедал, все мы исделали как надо! — Потом родная моя мамочка марлицу мне поручает, я эту марлицу-то обвяжу вкруг бидона, а потом переверну его и над другим твоим бидоном поставлю. И так вот делаю отжатие из говн сока у родной мамочки моей... — А и делает отжатие говн моих, Колюшка, делает все как надобно, родименький ты мой! — После, родной мой папочка, когда сок говн отойдет к вечеру, я раздеваюся, становлюся на колени перед фотографией твоей и из кружки твоей заповедной пью сок говн мамочки моей родной, а мамочка бьет меня по спине палкою твоей... — А и бью ее палкою твоей, Колюшка, бью со всей моченьки, а она сок говн моих пьет во имя твое, Колюшка, золотенький ты мой! — И так я каждый третий день пью сок говн мамочки моей родной, пью во имя твое, родной мой папаничка... — А и пьет она кажный третий день все как надобно, все пьет по-честному, Колюшка ты мой! — Дорогой папаничка, я пила, пью и буду пить, как ты велел, как ты велел, родной мой... — А и пила она, Колюшка, пила и будет пить по-честному, родненький ты мой! Во имя твое светлое будет пить сок говн моих, я тебе крест святой кладу.
Пейте сок говн!
хуита, прочитал два предложения, а теперь сагаю
Даже цитату не узнал, быдло неотесанное.